По следам взорванной электрички

Рейтинг:   / 0

Подробности

Создано 21.04.2007 09:57

Опубликовано 21.04.2007 09:49

Просмотров: 3330

Сегодня мы решили опубликовать письмо, которое в августе 2005 года переслал своим родным один из обвиняемых – Владимир Власов. Читайте, делайте выводы. И учитесь на чужих ошибках. Этот юридический ликбез имеет высокую себестоимость – восемнадцать лет колонии строго режима. Впрочем, впереди еще рассмотрение кассации в Верховном суде РФ.

Мы уже рассказывали о том, что к длительным срокам заключения и выплатам миллионных компенсаций приговорил Московский областной суд Владимира Власова и Михаила Клевачева, обвинявшихся в подрыве пассажирского поезда Грозный – Москва 12 июня 2005 года.
Первые слушания закончились форменным позором: в ноябре 2006 года коллегия присяжных большинством голосов вынесла оправдательное решение. “Девять человек проголосовали за невиновность подсудимых, а трое – за виновность”, – рассказала по горячим следам одна из заседателей Александра Саламатина. Однако вердикт не успели огласить по техническим причинам, а судья – с подачи прокурора – тут же разогнала присяжных под явно надуманным предлогом.
Примечательно, что процесс проходил в закрытом режиме. Судья не пустила журналистов даже на последнее слово обвиняемых. Отчего, спрашивается, такая секретность? Разве в зале суда по ходу дела раскрывались какие-либо страшные государственные тайны? Нет, конечно. Зато представители прессы, находись они там, могли бы оценить доводы обвинения, сделать соответствующие выводы и донести их до широкой общественности. Это, помимо всего прочего, наглядно иллюстрирует, от кого закрыты “закрытые” процессы – от СМИ и общества, но никак не от тех, кто может получить в ходе слушания дела какие-либо сведения.

Итак письмо.

“Здравствуйте, мои дорогие барышни! С утра до вечера лежу и читаю книжку, а сейчас глаза устали, и решил вам написать. Просто не представляю, как вы без меня обходитесь, что делаете, не ругаетесь ли? Вроде бы я рядом, на ст. м. “Авиамоторная”, а на самом деле до вас не добраться.
Сегодня уже 50 дней, как я нахожусь под стражей. Уже обо всем передумал – в том числе и о том, как страшно простому человеку, как я, попасть в эту “систему”. По газетам и телесериалам этого не понять – все кажется нереальным. Для “системы” (людей в погонах из правоохранительных органов) я уже 50 дней как не человек, а загнанная дичь, к которой нужно побольше добавить “приправы” (статей УК и т.д.), чтобы вкусней было съесть. Люди нашего круга и мироощущения до сих пор думают, что “моя милиция меня бережет”, а на самом деле для любых “органов” люди – это просто предмет труда, и труда не очень чистого…
30 июня утром нам еще повезло, что в квартире нашли какой-то мусор, похожий на “следы террористической деятельности”, как-то: хвостики от петард, мои реактивы, детскую поджигу, “националистическую литературу” (книги Лимонова и по истории Германии), иначе появились бы патроны, детонаторы или трот. шашка.
Обыск и мой арест проводился только по факту того, что 12-го числа я пару раз набрал на трубке № в районе станции, где-то около 7 утра. Звонит в это время народу мало: деревня, раннее утро, выходной день. Мой телефон зарегистрирован в Москве, а более никаких улик против меня не было.
Впервые я узнал об этой упавшей чеченской электричке, только приехав в Москву – на даче и в машине у меня приемников нет. У меня все-таки было нехорошее предчувствие – я даже сходил на Валаамское подворье и поставил свечку св. благоверному князю Александру Невскому в нижнем приходе (помнишь, ты спрашивала, где я столько ходил!).
Все было бы нормально, если бы мы знали хоть чуть-чуть свои права. Согласно 51 [статье] Конституции РФ, мы могли отказаться от дачи показаний против себя и своих родственников!!! Всегда казалось ерундой, когда в америк. фильмах копы при задержании говорят: вы можете хранить молчание, ваши слова будут использованы против вас.
Они же начали потрошить всех – тебя, Татьяну, родителей, не предупредив о наших правах. Если бы мы отказались от дачи показаний, то они остались бы с моим звонком со станции, китайской пиротехникой и детским пистолетом. Дяди из “органов” даже не знали, есть ли у нас дача и где она находится, не то что об офисе и моих складах с продукцией. От найденного у меня товара у них просто поехала “крыша”: мне стали даже показывать фотографии бородатых людей восточного типа, у которых обнаружен мой телефон и которых я снабжаю взрывчаткой. Хочу добавить, что информацию сразу же слили в прессу – наказание за это минимальное, и никто обычно ничего не делает.
С 30-го числа я уже ночевал на Петровке, где в общей сложности я провел 35 дней. Первую ночь я не спал, да и привезли меня после часа ночи. Оба дня продолжалась одна и та же канитель – меня таскали по разным кабинетам прокуратуры, начиная с маленьких, где сидела “опера”, и кончая большими, где обитают другие звездочки на погонах. “Опера” – пехота наших органов – валили все в кучу, не стесняясь в выражениях: “Ну что, допрыгался? Сегодня в пресс-камере тебе ребра переломают, будешь лежать под лавкой с тараканами”.
Непонятно, зачем приплетали то, что в офисе у меня нашли ртуть и что у меня сплошные финансовые нарушения… полный бред, а по делу у них 0. В кабинетах повыше говорили вежливо и без непечатной лексики. Беседовали об “изъянах в национальной политике страны” и о том, как правильно давить “черных”. Во всех помещениях мне подсовывали чистый лист бумаги с ручкой и просили писать. Когда спрашивал “что”? – то говорил “ПРАВДУ”: где взял, как закладывал…Кому звонил, а также не казак ли я и когда в последний раз виделся с Лимоновым.
По закону меня можно было продержать 48 часов, поэтому на второй день давить стали сильнее. Честно скажу, что меня не били – время другое, хотя соседи по камере говорили, что это явление чисто московское, где-нибудь в Тамбове или Саранске я бы дал любые показания через 10 минут, а здесь все-таки рядом Генпрокуратура.
Перед поездкой в суд, где должны были избрать меру пресечения, меня агитировали 3 полковника УБОП (на 5 минут забегал генерал) – их задача была внести в протокол допроса нужные фразы – те, что подтверждают действия “преступной группы” (срока возрастают от 12 и выше). Изъяснялись они по полной программе – цитаты из их монологов:
– В стране все продано – и прокуратура, и Кремль;
– Про тебя и родственников давно знают чечены – кровная месть! Ты уже не жилец – за твою голову уже заплачено.
– Вокруг твоего дома уже толпы “черных”.
– Если не наши силовые подразделения, то судьба твоих милых дочек никому не известна будет.
Сильный стресс, бессонная ночь, отсутствие лекарств и общение с этими “интеллектуалами” привели меня к эпикризу – я очень боялся, что будет приступ, и я два дня потом буду никакой, а получилось хуже: я плохо соображал, и они кое-что изменили в показаниях (я частично не понимал речь и нес какую-то чушь – это иногда со мной бывает – вроде бы все нормально, но сознание сбито). Хорошо, что по стилю эти дополнения сильно отличаются от текста моих показаний и об этом можно будет сказать на суде. Перед тем, как голова “поплыла”, я просил врача… Когда исправляли протокол – адвокат где-то болтался и пришел только… (дальше неразборчивое слово, но по смыслу – чтобы расписаться. – П. Е.).
Дальше меня повезли в суд на Каланчевку для избрания меры пресечения. Тут особо следует отметить работу “ментовского адвоката”. Н.Д.А. (фамилия в редакции имеется. – П. Е.), который к вам приезжал и тоже пугал всякими страшилками. По закону меня могут заключить под стражу в случае: 1. Если застали на месте преступления. 2. По показанию свидетелей. 3. В жилище обнаружены явные следы преступления.
Тогда я этого не знал, а адвокат Н. сделал вид, что дремлет. Когда же меня спросили – согласен ли я с решением суда? – я невнятно (еще плохо чувствовал) стал говорить, что живу в Москве, имею на содержании несовершеннолетнюю дочь, хронически болен… адвокат только вяло кивнул. За все дни, пока меня трясли, он всего один раз сказал “Протестую” - наша правоохранительная система едина и неделима.
Вся публика в “системе” – психологи средние, но “развести” простого человека для них – плевое дело. Обещают много – вплоть до того, что обвинения снимут и отпустят как свидетеля, но верить этому нельзя. Я согласился сотрудничать с органами дознания, мне нечего было скрывать – я ни в чем не виноват – рассказал, какая химия может использоваться в подобных ситуациях. Что и где можно в Москве купить свободно и т.д. (по химии ВВ они знают только тротил, пластид, гексоген и реагируют на слово толуол в названных веществах). В результате за мои “лекции” мне повесили 3 лишние статьи и устроили “шмон” по всем фирмам из рабочей записной книжки.
Уже поздно. Заканчиваю свои записки – покажите их кому-нибудь, связанному с прессой […] Люди должны знать, как себя вести, когда за звонок в нужном месте в нужное время тебя арестовывают по “беспределу”. Если бы я все это знал…
Люблю, целую, обнимаю. Ваш Папик.
20 августа 2005”.
От редакции. Мы сохранили орфографию оригинала за исключением некоторых моментов, связанных с пунктуацией, абзацами, а также зашифровали или опустили вовсе упомянутые в письме фамилии, включая официального адвоката.

Наша справка
На скамье подсудимых оказались двое: 49-летний предприниматель Владимир Власов, бывший инженер Всероссийского научно-исследовательского института неорганических материалов имени академика Бовчара, и его приятель 47-летний Михаил Клевачев, мастер ГУП “Гормост”. Обоих задержали спустя две недели после террористического акта. Московская областная прокуратура вменила им совершение преступления по мотиву национальной розни, покушение на убийство общественно опасным способом, а также изготовление и хранение взрывчатых веществ.

Павел Евдокимов
http://www.rgz.ru/