"Катастрофа российского образования"

Рейтинг:   / 1

Подробности

Создано 22.11.2018 10:53

Опубликовано 22.11.2018 10:53

Просмотров: 1160

Автор - профессор Саратовского государственного университета Вера Афанасьева, ставшая широко известной в интернете после публикации ряда воззваний и открытых писем, посвященных проблемам российского образования (см. ее заметки "Пять признаков тяжелой болезни российского образования" и "Пять причин, по которым не следует становиться профессором").

Катастрофа российского образования

Нужны ли стране образованные люди? Казалось бы, ответ очевиден – да! Ведь от образования отдельного человека «зависит благосостояние всего народа» (Дж. Локк).

Однако ситуация в современном российском образовании заставляет усомниться в однозначности этого «да». Даже поверхностный взгляд на происходящее в российском образовании позволяет усмотреть в нем уже хорошо известные, много раз озвученные основные проблемы:

1. тотальную нищету школ и вузов, крайне низкие зарплаты преподавателей;

2. не имеющие аналогов бюрократизацию и формализацию всей педагогической деятельности;

3. падение престижа профессии педагога;

4. фальсификацию педагогического процесса и его результатов;

5. низкое качество обучения;

6. деградацию педагогического сообщества.

Система российского образования разрушается и сейчас находится в катастрофическом состоянии. Она тяжело, возможно, даже смертельно больна.

Констатация этого факта заставляет задаться целым рядом вопросов, ответы на которые могли бы указать пути поиска решений существующих проблем. Первый и, на мой взгляд, важнейший из них – каковы причины происходящего? И здесь возможны, как минимум три возможных варианта ответов.

1. Систематические ошибки в руководстве образованием. Плохо работающее министерство; бездарные министры; некомпетентные чиновники; согласные на все за огромные зарплаты администрации вузов; постоянные нелепые министерские метания-искания, наносящие образованию несомненный, но не целенаправленный вред – не ведают, что творят; портят и разрушают по неразумению, по некомпетентности, по бесталанности, по неумению управлять столь сложной системой. Я описала этот вариант в заметке «След бешеной козы на заснеженном русском поле».

2. «Болезнь», катастрофическое состояние системы.

Этот вариант был рассмотрен мною в более серьезной работе «Проблемы российского образования: системный анализ». Вот основные ее тезисы. Образование является подсистемой государственной системы, тогда его развитие определяется его внутренней структурой, устойчивостью, характером его связей с другими подсистемами государства, отводимым ему ресурсом. Можно показать следующее.

а) Образование занимает в государственной системе центральное место, поскольку от него зависят наука, культура, экономика, эффективное развитие страны как целого.

б) Сегодня российское образование имеет несовершенную структуру, механически транслированную с Запада и не адаптированную к российским реалиям. В частности, не оптимальна, не приспособлена к нынешним российским условиям его трехступенчатость – бакалавриат, выпускающий не-специалистов; магистратура, почти не повышающая квалификацию; аспирантура, в которой практически невозможно стать кандидатом наук.

в) Система образования обладает неустойчивостью, обусловленной постоянными воздействиями на него сверху и чреватой возможностью его полного разрушения.

г) Имеет место слишком жёсткий контроль за образованием со стороны государства, делающий невозможным его естественное развитие.

д) У российского образования слишком малый ресурс, не совместимый с полноценным развитием – крохотные, по сравнению с необходимыми, государственные ассигнования; незначительная, неуклонно ветшающая материальная база; стареющее и в среднем понижающее свою квалификацию педагогическое сообщество. Ресурс этот, к тому же, в значительной степени пожирается расходами на содержание огромного чиновничьего аппарата.

е) У образования разорваны связи с важнейшими материальными государственными подсистемами – с производством, с наукой, с культурой. Это приводит к тому, что государство теряет самый главный «продукт» образования – специалиста, профессионала, который становится невостребованным, а значительные деньги, которые тратятся на его обучение, выбрасываются на ветер. И это одна из основных причин неэффективности образования.

ж) У образования отрицательные связи с основными ментальными системами: с почти утраченной системой ценностей, с разрушенными традициями, с нездоровой нравственностью. Следствием этого становится его неспособность выполнять главную свою функцию – транслировать в будущее нравственные, ценностные, культурные, социальные, национальные модели и коды.

з) Фундаментальная связь образования и полноценной личности (последняя и мыслится важнейшим итогом образования) сегодня тоже является отрицательной – образование не способствует становлению личности. Это касается и обучающихся, и педагогов.

Сказанное означает, что неуспехи российского образования закономерны, его проблемы – системны, а их решение невозможно без радикального изменения всего российского государственного устройства. Так плохо устроенная система не может полноценно развиваться, ее развитие неоптимально, неэффективно, должно демонстрировать постоянные сбои, кризисы, провалы. Болезнь российского образования есть естественное следствие нездоровья всей страны.

Тут, по-видимому, имеет смысл добавить следующее. Россия – огромная сложная нелинейная система, нынешнее состояние которой в свете современных научных представлений точнее всего можно охарактеризовать как хаотическое, как развитый детерминированный хаос. Последний возникает, когда система достигает определенного уровня сложности. Динамика подобных систем непредсказуема, и возможны разные варианты будущего: еще более развитый хаос, новый упорядоченный режим или даже разрушение – все они катастрофичны, то есть могут радикально изменить систему. Сложности российского образования при таком рассмотрении являются следствием хаотической динамики всей государственной системы, результатом наложения очень разных хаотических экономических, социальных, культурных, этических тенденций, режимов, паттернов, «мод».

3. Целенаправленная стратегия, или новая евгеника.

Возможен и третий вариант ответа – разрушение российского образования является конечной целью некоторой последовательной стратегии, промежуточные результаты которой мы и наблюдаем сейчас. Если это так, то традиционное российское образование разрушается планомерно, целенаправленно, стратегически.

Осмелюсь предположить, что таких стратегий может быть, как минимум, две. Авторов и акторов стратегий определить несложно – разрушение столь значимой и консервативной общественной системы, как образование, под силу только правящим элитам. А вот направление и цель стратегий можно попытаться угадать, проведя анализ проводимых в образовании реформ – они явно укладываются во вполне определенные тренды.

Первая стратегия, которую я назову «глобалистско-трансгуманистической», или «трансгуманистической» связана с общемировыми тенденциями, с фундаментальными изменениями, происходящими в глобальном социуме благодаря «третьей промышленной революции». Эту стратегию наиболее полно и последовательно проанализировала в своих работах Ольга Четверикова, на которую я с благодарностью ссылаюсь.

Трансгуманистическая стратегия появляется благодаря ускоренному развитию нано-, био-, информационных, когнитивных и новых социальных технологий – НБИКС-технологий. Их экспоненциальный рост радикально меняет характер производства, механизмы управления, социальную структуру, задачи общественного развития. Развитие этих технологий делает необходимым трансформацию самого человека и, в первую очередь, его сознания. Технологии, дабы поддержать собственный рост, работают на формирование человека виртуального, предпочитающего физической реальности цифровую и активно созидающего последнюю.

Трансформация человека предполагает создание новой идеологии, и она уже существует – это идеология трансгуманизма. Трансгуманизм рассматривает человека лишь как этап биосоциальной эволюции от обезьяны к «постчеловеку» – человеку, телесно и интеллектуально преобразованному с помощью НБИКС-технологий. Человек при этом оказывается объектом эксперимента правящих элит, биологическим материалом, социальным капиталом, с которым в целях технологического развития можно делать все, что угодно. И главное – изменить его мышление.

Очевидно, что идеология трансгуманизма не совместима с гуманистическим мировоззрением, предполагает разрушение традиционной системы ценностей, не ограничена существующими этическими нормами, а определяется лишь намерениями экспериментаторов, которые пытаются оправдать себя безграничностью человеческих прав.

Документом, открыто заявившим о необходимости подобных трансформаций, стала «Трансгуманистическая декларация», опубликованная в 2002 г. «Всемирной трансгуманистической ассоциацией». Эта декларация объявляет будущие изменения человека неизбежными и отстаивает право каждого модифицировать не только себя, но и других, выступая против этических запретов и технофобии. Это страшный проект искусственной эволюции, близкий к евгенике и к некоторым идеям ницшеанства. Разумеется, право на тотальное изменение человека присвоили себе интеллектуальные и политические элиты. Существует мнение, что в настоящее время они занимаются разработкой стратегии «двухуровневого социума» – элиты и человеческого ресурса, «людей служебных». К сожалению, реалии показывают, что подобное мнение имеет под собой серьезные основания.

Российская элита принимает в этом деятельное и откровенное участие. Вот как сказал об этом М. Ковальчук: «Свойство популяции служебных людей очень простое: ограниченное самосознание, и когнитивно это регулируется элементарно, мы с вами видим, это уже происходит. Вторая вещь – управление размножением, и третья вещь – дешевый корм, это генно-модифицированные продукты. И это тоже уже все готово. Значит, фактически, сегодня уже возникла реальная технологическая возможность выведения служебного подвида людей. И этому помешать уже не может никто, это развитие науки, это по факту происходит, и мы с вами должны понимать, какое место в этой цивилизации мы можем занять».

Создание «служебного» человека требует изменения всей традиционной ментальной системы: ценностей, культуры, науки, искусства, мировоззрения, и, конечно же, образования. Можно предположить, как это сделала Ольга Четверикова и другие авторы, что перестройка всей системы российского образования, осуществляется именно для потребностей нового технологического уклада и в интересах правящих элит.

В самом деле, меры по трансформации российского образования двух последних десятилетий:

1. отказ от обязательного общеобразовательного минимума;

2. переход на федеральные образовательные стандарты;

3. введение ЕГЭ;

4. присоединение к Болонской системе;

5. коммерциализация государственных образовательных учреждений;

6. признание образования внеконституционной государственной услугой, а не государственной обязанностью;

7. введение в вузах попечительских советов, ставших аренами воздействия власти и крупного бизнеса на образование и более значимыми органами управления, чем ректораты и ученые советы;

8. сформулированная для образования «Стратегией инновационного развития России до 2020 г.» задача – формирование «инновационного человека», «адаптивного к постоянным изменениям», реализация которой предполагает максимальное распространение международных стандартов, расширение присутствия иностранных специалистов и представителей высокотехнологичного бизнеса в управлении, формировании и реализации программ вузов;

9. введение «кастового образования» и онлайн-обучения, предусмотренные в форсайт-проекте «Образование 2030»;

10. встраивание российской высшей школы в глобальный рынок, основным механизмом которого стал проект «5-100-20»,

11. содержание «Федеральной целевой программы развития образования на 2016-2020 гг.» –

прекрасно укладываются в тренд «глобалисткой» стратегии.

Без труда можно определить и основных ее возможных проводников – по делам их. Это НИУ ВШЭ, Национальный фонд подготовки кадров (НФПК), Российский общественный совет по развитию образования (РОСРО), Институт проблем образовательной политики «Эврика», Федеральный институт развития образования (ФИРО), Московская школа управления (МШУ) «Сколково», Инновационный центр «Сколково» и «Агентство стратегических инициатив по продвижению новых проектов» (АСИ). По сути, эти организации образуют систему параллельного управления российским образованием, совершенно независимую от гражданского общества, от законодательной и исполнительной власти. Минобрнауки становится при этом лишь каналом трансляции уже принятых в этих структурах решений.

Понятен и замысел проводимых преобразований. Тотальные общественные перемены делают излишней сложившуюся еще в ХVIII в. модель образования, направленную на формирование образованной личности, ненужными традиционные институты (школы, уроки, преподавателей, оценки, экзамены), которые должны быть упразднены. Так, школа и университет должны быть преобразованы в свои виртуальные аналоги. Учителей и преподавателей заменят тьюторы и эксперты. Знания заменятся компетенциями и получением навыков, пригодных для успешной карьеры и необходимых работодателю, который и будет их оценивать. Университеты будут работать по принципу венчурных фондов. Граница между образованием и бизнесом будет стерта. Обучение будет проводиться «на практике». Вместо защиты диплома будут представляться проекты для работодателя. Поскольку подобное «образование» должно представлять собой приобретение конкретных компетенций, нужных в данный момент работодателям, для полноценного преподавания оставят только часть предметов. Остальные, в первую очередь, гуманитарные, дисциплины переводят в онлайн-обучение.

Образование становится «кастовым». Фундаментальное образование сохраняется только для избранных (богатых или очень способных) – это дорогое, «человеческое» образование. Для большинства будет доступным лишь дешевое, компьютерное обучение. Число вузов в России при этом может сократиться до 200–250.

Выступая с открытой лекцией, Д. Песков, один из руководителей «Агентства стратегических инициатив», конкретизировал модель «кастового образования»: «одна группа людей – это те, кто управляют; вторая – это так называемые «люди одной кнопки», которые должны обладать не умением и навыками руководства и творчества, а всего лишь способностью пользоваться готовыми разработками».

В пользу существования «глобалистской стратегии» говорит наличие в России (как в политической элите, так и в крупном бизнесе) серьезных сил, ориентированных на запад, а также явно прозападный характер большинства проводимых в образовании реформ.

Особо отмечу, что на сложной российской почве, в условиях стагнирующей экономики, коррупции, физического и интеллектуального вырождения нации, тотальной фальсификации эти образовательные инновации дали безобразные, не похожие на западные образцы плоды. В итоге традиционная система образования в России почти разрушена, новая так и не построена.

Таким образом, катастрофическое положение в сфере образования может предполагаться следствием того стратегического курса, которому следует российское руководство. В этом случае власть разрушает нынешнюю систему образования вовсе не в силу своих неразумения и некомпетентности, а, напротив, потому что она реализует хорошо продуманную стратегию – ориентируется на глобальные центры, которые в угоду современному рынку осуществляют активную десциентизацию и деиндустриализацию таких стран, как Россия. Это и определяет незначительную потребность в специалистах с высшим образованием. Остальным уготовано работать там, где нужны элементарные навыки и не требуется специальное обучение.

Если эта стратегия на самом деле существует, то продвигают ее люди с измененным сознанием, для которых человек – не личность, а набор функций, интересных лишь с точки зрения их товарной стоимости.

Вторая возможная стратегия трансформации человека, с неизбежностью включающая ломку российского образования, радикально отличается от первой идеологическими основаниями, но мало отличается конечной целью. Я буду называть ее «тоталитарно-антиглобалисткой», или «тоталитарной». Ее целью тоже является изменение человеческого сознания, создание человека виртуального (но теперь уже скорее телевизионного), и уже в нуждах строящегося авторитаризма (тоталитаризма? фундаментализма?). Своей окончательной целью она имеет воспитание «человека послушного», «человека управляемого», довольного малым и всегда принадлежащего большинству.

Строящемуся в стране режиму образованные люди не нужны. Образованный человек, по определению, личность, он склонен к свободомыслию и принятию независимых решений. Им куда сложнее управлять, особенно необразованщине, которая, в большинстве своем составляет большинство нынешней политической элиты. У образованного человека светлое самосознание. Опасения власти хорошо отражают слова Г. Грефа: «Как только простые люди поймут основу своего я и самоидентифицируются, управлять, то есть манипулировать ими будет чрезвычайно тяжело... Люди не хотят быть манипулируемыми, когда имеют знания»

Что говорит в пользу реализации второй стратегии?

а) Нынешнее положение страны в мире, усиливающаяся политическая, экономическая, культурная изоляция власти, не позволяющие следовать глобалистской стратегии.

б) внутренняя политическая ситуация, явно ориентированная на тоталитаризм.

в) Взаимодействие светской и церковной властей, опора власти на церковь, возрождение христианства и строительство в качестве государственной идеологии российского фундаментализма, не допускающие полного ухода от традиционных ценностей.

г) Плачевное состояние российской индустрии.

д) Очевидные неуспехи научных проектов, вроде «Сколкова», мыслящихся как экспортные.

Вполне возможно предположить и «изменение стратегии в ходе игры». Нынешняя власть, взяв курс на реализацию «постгуманистической» стратегии, вполне могла поменять его вследствие изменившейся политической и экономической обстановки на «тоталитарную».

Но посмотрите – парадоксальным образом на российском социальном поле, «постгуманистическая» и «тоталитарная» стратегии пересекаются и усиливают отрицательные воздействия на российское образование, ускоряя его катастрофу. Ни постгуманизму с его довлеющими технологиями, ни тоталитаризму с их отсутствием образованные люди не нужны. Нужны необразованные, как бы они ни назывались – «постчеловеками», «служебными людьми», «людьми одной кнопки», «офисным планктоном», «верящими в телевизор», «пламенными партийцами», «ура-патриотами», «фанатиками», «ватниками» или «пассивными обывателями». В любом случае, это люди с ограниченным самосознанием. Лучше всех этот факт метафорически выражен одним моим читателем: «Нужен ли матери образованный сын? А мачехе?».

Однако факт остается фактом: наша страна при любой стратегии или ее отсутствии не ориентирована на образование. Если образованные люди ей и нужны, то только ДСП, «для служебного пользования», – как совсем небольшая интеллектуальная элита, обслуживающая плохо образованную политическую, либо как товар на всемирном рынке, единственный, кроме нефти, газа и сомнительного вооружения, который сегодня страна пока еще может поставлять на экспорт.

Есть и то, что говорит против существования обеих стратегий разрушения отечественного образования, – у российской власти редко, особенно в последние годы, наличествует хоть какая-либо стратегия хоть в чем-нибудь. Наша власть традиционно имеет ограниченное сознание, так что стратегически мыслить ей непривычно.

Итак – что это? Систематические ошибки невежд? Неумные и неполезные действия клерков, подчиняющиеся закону Паркинсона? Тяжелая болезнь государственного организма, разрушающая все свои важнейшие органы? Или все же результат разрушительной стратегии? А может, все вместе – колеблющаяся вместе с линией партии разрушительная стратегия, проводимая в больной социальной системе на фоне систематических чиновничьих ошибок? Жесткая властная паранойя на фоне живо колеблющейся политико-экономической шизофрении, где все и всё время, к тому же, еще и ошибаются? Система-то очень сложная, нелинейная, с сильным хаосом, да еще и тяжело больная – тут может происходить все, что угодно, и все сразу

В любом случае, сегодняшние трансформации образования можно расценивать как катастрофические для него. И не допускающие ни реиндустриализации страны, ни возрождения науки, ни строительства гражданского общества. Они ведут к потере суверенитета страны в сфере образования, и, как следствие, к потере национальной безопасности. Кто бы знал, как это изменить! И не прошли ли мы уже прошли точку невозврата?

Единственное, что обнадеживает – в нашей стране власть даже и разрушить ничего толком не умеет. Так что, глядишь – поболеет-помучается образование, да и выживет. Переживет своих мучителей.

Я выражаю признательность всем, кто участвовал в обсуждении этой работы, в том числе аудитории моего выступления в «Ельцин-центре» 18 ноября 2017 г.

Отсюда