Было это в году 96 - 97-м. Нас, туляков, пригласили в Орел друзья, бывшие РНЕшники. На следующий день по приезду, не объясняя, что мы увидим, нам предложили съездить в село Становой Колодезь, мол, искупаемся в святом источнике, познакомимся с тамошним батюшкой.

Приехали: заброшенное село, разрушенный храм, отец Владимир служит службу в маленькой деревянной пристройке метров 15 на 10. К началу службы мы опоздали. Служба как служба, народ стоит рядами, вроде ничего особенного, правда, некоторые прихожане кто руку поднимет, кто раскачивается. Но особого удивления это сразу как-то не вызвало. Мы были люди молодые, верующие, но не воцерковленные, выстаивать всю службу было конечно лень. Постояли немного и решили съездить к источнику, окунуться.

Возвращаемся, служба продолжается, но народ уже стоит не лицом к алтарю, а по кругу, вдоль стен. В центре на полу, валяются в «коматозных» скрюченных позах несколько женщин среднего возраста, остальные (человек сорок, как я потом понял в пропорции примерно один бесноватый на одного-двух сопровождающих) стоят со свечками, некоторые вроде сами по себе, других придерживают за руки.

Последовательность дальнейшего могу перепутать, но каждый отдельный эпизод навсегда врезался в память - неделю потом ни о чем другом не мог говорить.

Священник подходит с крестом по очереди к стоящим в первом ряду и громко произносит: «Зри, се Крест Господень!» - паства кто отворачивается как от удара, кто падает, кто начинает вырываться из рук стоящих рядом и рычать. Первое впечатление - мы на сборище сумасшедших. Дальше - больше.

Священник обходит паству, окунает в ведро со святой водой крест, поливает с креста некоторых, отчего те начинают корчиться как от кипятка, шипеть и уворачиваться. Одна женщина, нормальная вроде до того, при приближении священника резко меняется, на ее лице появляется грубая маска, как будто кто-то злобный вырвался наружу и заместил человека, машет кулаком на священника, кричит: «Не подходи...не подходи». Рядом со мной стоит девушка лет двадцати, на ее лице мука, она не буйствует, тихо стоит на месте, но всячески и, похоже, помимо своих же усилий, пытается увернуться от святой воды, священник приговаривает: «Потерпи ... руку подставь ... и шею, плечо... давай, давай ... ничего». Девушка старается слушаться, но видно, что ей очень больно.

Те, что валяются на полу, безостановочно болтают, именно болтают, почти непринужденно треплются, что никак не вяжется с их скрюченными позами и напряженными лицами, на которых шевелятся только губы. Доносится: «Слышь, а Петрушка - то вышел», «Да»,- отвечает «тетке-коматознице» другая такая же, валяющаяся на полу: «Петрушка уж в тартарарах сгорел». Священник оборачивается к ним: «А ну, тише, а то сейчас и к вам подойду!», в ответ поспешное: «Молчим-молчим!... Цыц хвостатые, священник идет!». Впрочем, треп не прекращается, одна «тетка» с другой делится: «Я свою дуру больше в церковь не пущу. С ума сошла, постится, почти не ест ничего. Я ей внушаю - сдохнешь...»

Отец Владимир берет Библию, кладет по очереди на головы бесноватых, реакция та же: кто-то дрожит, но терпит, кто-то падает на пол или рвется из рук сопровождающих, изгибаясь так, что кажется, вот-вот переломится пополам. Некоторых священник громко спрашивает: «Когда выйдешь?», в ответ от одной женщины: «Мы (!) не выйдем, мы сильные», от другой истошное: «Выйду-выйду, не надо!», священник: «Когда?» в ответ: «Завтра!». «С пола» откликаются: «Оставь его, ему еще рано!», оттуда же «с пола» слышен смех и обрывки какого-то спора: «У тебя один хвост, а у нас три».

Отдельно от всех стоит, полусогнувшись и раскачиваясь, пожилая женщина, с сумасшедшей улыбкой на лице бормочет, обращаясь к кому-то на полу: «Не хочешь мне кланяться? Ничего, поклонишься, мне и не такие королевы кланялись!». Совсем молодая девушка, сидевшая всю службу на скамейке, вдруг громко кричит: «Не виновата я.... я убивала только тех, кто в церковь не ходил!».

Священник начинает кадить, так же, переходя по кругу. Раздаются вопли: «Оставь нас... хватит!», женский визг: «Ой-ёй, не могу больше ладан нюхать!». Одна из валяющихся на полу вдруг переворачивается, становится на четвереньки, ползет медленно и неожиданно сильным для женщины, грубым голосом протяжно стонет: «Убеееейте ее...., я больше не могу».

На этой службе никто из бесов не «вышел». Уже потом, на мой вопрос: «Почему?» отец Владимир резко ответил: «Не так это просто!».

Когда все закончилось бесноватые вели себя по разному: кто-то спокойно курил во дворе и даже улыбался, кто-то выглядел как выжатый лимон, отец Владимир к ним подсаживался, утешал, гладил по голове.

Нас пригласили в дом к отцу Владимиру и мы долго беседовали. Батюшка рассказал, что отчитывает по благословению своего духовного отца старца Илия (Ноздрева), а до того и понятия не имел что это такое «отчитка», да и сейчас большую часть происходящего не понимает, но кое какие пояснения дал. Дальше передаю сказанное отцом Владимиром.

Петрушка, о котором болтали бесы, оказался запойным кузнецом из этого же села, вернее, бесом, взявшим имя «тела», с Божией помощью изгнанным. Тартар - это место, в которое «вышедший» из человека помимо своей воли бес попадает, ему там крайне дискомфортно, его жжет, отсюда и выражение бесов: «Петрушка уже в тартарарах сгорел». Вопли: «Мы не выйдем...» означали то, что бес в этой женщине не один. Девчушке кричавшей «... я убивала ....» 16 лет и она никого не убивала, но бабка ее промышляла ворожбой, считалась в народе колдуньей. Вселение в человека бесов происходит по разному: по наследству, по желанию человека, по причине истончения духовной брони в результате пьянства, наркомании, увлечения эзотерической мутью, общения с «целителями». Бес может и без отчитки притихнуть на время, перестать мучить человека, если это «в интересах фирмы» и бес более высокой иерархии, живущий, например, в том же «целителе», ему это прикажет. Есть сильные бесы, с которыми бывает очень тяжело, а те, что трепались во время службы, на уровне теток в которых они обитают, но и они просто так не выйдут. В треп бесов на отчитке лучше не вслушиваться, вся их болтовня это ложь и кривлянье, часто рассчитанные на уловление окружающих. Обычный путь человека почувствовавшего в себе бесовскую аномалию, к сожалению, такой: вначале к психиатру, где ему помочь не могут (более того, по словам отца Владимира, многие психиатры сами не без подобных аномалий), потом к целителям, где одержимому могут довесить еще бесов, и только потом уже, если ума хватит, к священнику. Изгнание беса не одноразовый акт, бесноватые приезжают на отчитки неоднократно, причем добровольно - без желания и усилий человека изгнать беса нельзя.

Вот примерно и все. Кто-то из ездивших с нами был, как и я, потрясен увиденным, кто-то сказал: «спектакль».

Константин Новиков,

зам. главного редактора «Русской народной линии»

http://ruskline.ru/analitika/2013/03/12/kak_ya_byl_na_izgnanii_besov/