Крест и Воскресение
/ 0
- Подробности
- Категория: Публикации
- Создано 14.04.2012 19:05
- Опубликовано 14.04.2012 19:05
- Просмотров: 2262
Страстная седмица открывается Входом Господним в Иерусалим, праздником, который в свою очередь неразрывно связан с Лазаревой субботой. Согласно церковному уставу, вся Страстная седмица — наше предстояние перед Крестом и Евангелием, как на исповеди. Особенностью Страстной седмицы является также служение литургии Преждеосвященных Даров в первые три дня и обязательное чтение на утрени и за литургией Евангелий, в которых Спаситель дает Свои последние наставления накануне Крестных Страданий. Все, что говорит Христос, должно быть услышано и глубоко осмыслено нами. И тем глубже, чем ближе к нам Крест Христов. Исключительное значение в жизни Церкви имеют богослужения Великого Четверга, Великой Пятницы и Великой Субботы. Свет Христова Воскресения уже озаряет Святую и Благословенную Субботу. Пасхе воскресной — Воскресению Христову и Светлой седмице — посвящена вторая часть книги. После «Пасхи крестной» — «Пасха красная».
Предлагаем вашему вниманию вступление к первой и второй части книги.
Вступление к первой части «Страстная Седьмица»
Мы все помним слово преподобного Серафима Саровского, что самое главное — начало и конец. Начало Великого поста — Чистая седмица, покаяние, которое делает нас способными к восприятию того, что есть жизнь. Мы сознаем себя отпавшими от Бога, от Его благодати, и возвращаемся в Ветхий Завет. И даже дальше — к истокам бытия, к первым дням творения. В этом смысле Чистую седмицу, начало, можно сравнить с Шестодневом. На Великом покаянном каноне мы молимся: «Брение Здатель живосоздав, вложил еси мне плоть и кости, и дыхание, и жизнь. Но, о Творче мой, Избавителю мой и Судие, кающася приими мя». Однако все существует ради той Седмицы, в которую мы вступаем после Святой Четыредесятницы. Обратите внимание на эти рядом стоящие слова — Шестоднев и Седмица. Шесть и семь — разные числа, но речь идет об одном и том же. Вернее, о том, что Шестоднев становится Седмицей, потому что в полноте достигает своего завершения в Боге. Как в начале, так и в конце.
Творец, Тот, Кто в греческом тексте книги Бытия именуется Поэтом, созерцает сотворенный Им мир. В течение шести дней совершаются дела Божии, заключаясь седьмым днем, покоем их завершения. Это было радостное видение, пророчество надежды о творении, которое еще не знало зла, исходящего из его сердца, зла, стремящегося коренным образом повредить дело Божие.
Пророчество надежды исполнится. Но для этого потребуется новая Седьмица, и эта Седмица будет бесконечно дороже стоить, чем первая. Надо будет пройти через все, что заключает в себе первое творение. Недостаточно будет взять только немного земли, чтобы создать человека: для этого потребуется вся земля. Недостаточно будет Превечного Слова. Приняв человеческую плоть, Бог должен будет принести Себя в жертву. Только так человек может войти в покой седьмого дня, в День Господень. В начале Бог дал человеку все, что сотворено Им. Теперь надо, чтобы Бог дал Себя.
Это не восстановление. Это новое творение. Это уже не Адам, а Новый Адам. Это уже не человек, но Сын Человеческий. И это люди, которые своими грязными руками будут замешивать из грязной земли Нового Человека, рождающегося во время Страстей Спасителя, когда они будут возводить на Крест Солнце Жизни. Но Богу не нужно будет более вдыхать в Него дыхание жизни. Он уже был исполнен этим дыханием. Он был исполнен им с самого Своего Рождества, с самого Своего Крещения. И теперь Он умирает на новом Древе Жизни, от которого будет исходить это дыхание, Дух Святой, на новое человечество, на новое творение.
В эти великие и святые дни не будем мешать Господу творить нас такими, какими Он хочет, Духом Святым, Который Он дает в Своей Церкви всем, кто от начала до конца хочет идти за Ним.
Вступление ко второй части «Светлая Седьмица»
Воскресение Христово — тайна, столь решающая для нашей веры, столь жизненно важная, что мы нуждаемся в двойном свидетельстве — в откровении Церкви и в нашем личном удостоверении в истине. Апостолы представляют Церковь, которая учит нас. Жены-мироносицы — это наш личный жизненный опыт, без которого тайна становится слишком отвлеченной. Апостолы должны возвестить исполнение Писаний. Но и им надо ближе увидеть главную тайну жизни, лично встретить воскресшего Христа. Петр и его спутники на рыбной ловле на берегу озера, двое учеников на дороге в Эммаус и Фома, именуемый неверующим, апостолы, собранные за дверями затворенными, и апостолы за трапезой, одиннадцать на горе. Эти апостолы — Церковь веры, но они также люди, как и жены-мироносицы. Как таковым, им надо пройти тот же путь — от скорби утраты Господа, от молчания отчаяния до нежданной встречи Того, Кто приходит к ним и говорит: «Не бойтесь!» или «Приидите, ядите», или «Мир вам».
О какой встрече с воскресшим Христом мы говорим? Мария Магдалина показывает нам путь. Одного слова, одного имени — ее имени — оказывается достаточно: «Мария!» С этим именем соединяется интонация голоса, вся любовь Господа, присутствующая в произнесении этого имени. Он говорит ей: «Мария, это Я. Это Я, а это ты, это мы. Я пришел для тебя, для нас, для всех». Он говорит ей: «Мария, Я с тобой, Я буду с тобой во все дни до скончания века. Мария, встань, не плачь! Еще немного, и ты увидишь Меня. Иди, Мария, к ученикам, идите вместе в Галилею, возвестите всем людям эту радость, сияющую в глубине ваших сердец. Передайте им это дыхание, делающее вас из мертвых живыми, этот свет, от которого расточается тьма».
Кому из нас дано было быть так позванным воскресшим Христом по имени? По крайней мере, в день, когда мы плакали у Его гроба. Одного этого раза достаточно на всю нашу жизнь, если так угодно Богу. Кроме того, мы можем принять Его за садовника. Кто из нас не пережил в своей жизни такого рода воскресение, которое мы можем так назвать благодаря нашей вере, — не ошибка это была, а наоборот, небывалое узнавание другого человека.
Один священник рассказывал: «Я думаю о прихожанине нашего храма, физически разрушенном до ужаса. Я посещал его в течение нескольких месяцев, когда он уже смотрел в лицо смерти. Я приходил, чтобы помочь ему. На самом деле он утешал меня, он укреплял меня в вере».
Без личного опыта остается только идеологическое учение. Без откровения — только смутное религиозное чувство, не имеющее прочных оснований, открытое всем иллюзиям и всем безумствам. Пасхальная тайна — тайна смерти и нового рождения — слишком глубоко касается судьбы человека, чтобы можно было отдать ее на волю нашего воображения. Но что бы осталось от нее, если бы мы оказались неспособными хоть в малой мере лично узнать ее? Да или нет, живем ли мы уже в Воскресении Христовом или вера наша напрасна? Когда апостол Павел говорит, что мы умерли и воскресли со Христом, что это — поэзия или возвещение реальности, которой живут крещеные? Можно следующим образом перефразировать знаменитые слова апостола Павла: если в этой жизни мы не способны ни в малейшей степени пережить личную встречу с воскресшим Христом, мы несчастнее всех человеков (1 Кор. 15, 19). Если бы у нас не было Писания и веры Церкви, вероятнее всего, мы не смогли бы назвать Воскресением эти самые глубокие переживания, которые нам даны были в нашей жизни. А с другой стороны, наши пасхальные переживания облекают в плоть и кровь нашу веру в Воскресение.
Мы говорим о ни с чем не сравнимой радости Пасхи. Радость — лучшее свидетельство пребывания в истине. Но истина должна быть глубоко усвоена нами. Не только всем сердцем, но и всем разумением нашим. Не только в дни великой Пасхи (Светлой седмицы), но и в дни малой Пасхи (каждое воскресение — Пасха!). В течение всей нашей жизни. Слова апостола Иоанна Богослова, сказанные от имени Церкви: «Сие пишем вам, чтобы радость ваша была совершенна» и «для меня нет большей радости, как слышать, что дети мои ходят в истине» (3 Ин. 1, 4) могли бы быть эпиграфом ко второй части книги. В напоминание неотделимости тайны Воскресения от тайны Креста — ибо «прииде Крестом радость всему миру».
.
Протоиерей Александр Шаргунов