Демократия – это число

Рейтинг:   / 0

Подробности

Создано 10.10.2006 22:56

Опубликовано 23.09.2006 01:00

Просмотров: 1972

Политические мировые события нечасто слагались в столь понятную и убедительную картину как летом и осенью 2005 года. Взошли ростки демократии, которые США принудительно насаждают последние несколько лет, и немедленно стало ясно, что мировая политическая система находится в глубоком кризисе.

Выборы в Германии, Афганистане, Египте, Польше, отложенные выборы в Палестине. Паралич государства в самих США, который стал очевиден во время урагана "Катрина". Саморазоблачение "оранжевой революции" в Малороссии, моральное банкротство английских новых лейбористов... Наконец, грядущие слепые выборы в Москве и, через год, в России. Повсеместно происходит разложение всеобщего волеизъявления, причем и в странах с традиционной либеральной демократией, и в странах только что обращенных в "новую веру".

Но начнем по порядку. Выборы в Германии не выявили лидера, и на момент написания этой статьи правительство так и не создано. Победа осталась за ХДС, но с преимуществом менее чем на один процент. Две главные партии набрали так мало голосов, что не могут получить большинство в бундестаге даже при самой широкой коалиции со своими не то что союзниками, но хотя бы не прямыми врагами. Вполне реальная альтернатива: так называемая большая коалиция ХДС и социал-демократов. Но поскольку эти партии прямые антиподы, то какой смысл в таком союзе? Если противники объединятся, то как расценить такой результат выборов? Есть ли результат, и есть ли выбор?

В Афганистане усиленно произрастает демократия, и вот афганцы голосовали на выборах в парламент. Такое происходило в последний раз примерно полвека тому назад, и тогда выборы были откровенным фарсом. Казалось бы, первые демократические выборы должны вызвать энтузиазм. Но нет, голосовали афганцы неохотно и из-под палки, поскольку местные князьки все выбирались и гнали народ к урнам. Добавим к этому массовые, как водится, вбросы фальсифицированных бюллетеней, и получим убедительную картину.

Та же ситуация на первых в истории Египта демократических выборах президента: вроде бы и независимые кандидаты, и вообще интересно – египтяне более раскрепощенные люди, чем афганцы, например, - а голосовать пришли процентов 20. Похоже, что мусульман демократические забавы не очень увлекают.

Зато палестинцы по традиции политически активны, и в массе своей голосуют за неприемлемый для США и Израиля Хамас. И что же? Выборы отложены до января, но это еще не факт, что они состоятся. Надо полагать, что эта лукавая политика также не пробуждает у арабов любви к "народному волеизъявлению".

Как нет этой любви у суннитов Ирака, которые не голосовали на выборах, не принимали участия в выработке "конституции". Теперь они должны будут голосовать за эту конституцию на референдуме, где их голос заведомо не будет принят во внимание, поскольку шииты и курды составляют в стране большинство и определяют правила игры.

Выборы в Польше также прошли при низкой явке избирателей, хотя выдвигались харизматические братья-близнецы Качиньские, которые и победили. Обратим внимание на забавную чехарду: в Польше в последние 15 лет социалисты сменяют у власти консерваторов, а консерваторы – социалистов. Ни одной партии не удалось править два срока подряд. Вот и на этот раз правившая до сего партия Квасьневского в новый парламент даже не попала!

Наконец, обратимся к мировому палладиуму свобод. Как известно, после урагана "Катрина" в США не нашлось войск, чтобы навести порядок в Новом Орлеане. Их пришлось перебрасывать из Ирака, где, впрочем, они также с этой работой не справляются. Когда военные грузовики въехали в город, весь мир уже на протяжении нескольких суток наблюдал за хаосом американской политической и социальной системы. Новый Орлеан показал, что иногда государство все-таки для чего-то нужно, и личный героизм и щедрость отдельных американцев положения не меняет. А вот государства в США "слишком мало", как заявил один аналитик. И это еще мягко сказано. По сути дела, в США правительство может принимать решения только по вопросам внешней политики, что оно и делает с разрушительностью той же "Катрины".

В США нет государства, но есть четкая сегрегация по расовому и классовому принципу. Об этом все очень сокрушаются: дескать, надо же! вернулась сегрегация полувековой давности! Ураган обнажил социальные и классовые разломы! Радоваться надо, потому что только за счет этого расслоения американское общество и держится. Белые, негры и латиноамериканцы могут сосуществовать, только если не будут сталкиваться друг с другом. Ураган лишь на время перетряхнул социальные страты, и все увидели многочисленный слой люмпенов. Но пыль осядет, и они вернутся в свое подполье, и США будет опять выглядеть "землей обетованной".

У нас в России никакие перетряски не заставят обнаружиться наверх громадный слой обездоленных. Поэтому в Москве отменяют графу "против всех" в избирательных бюллетенях. Агитация же против выборов у нас давно запрещена. В самом деле, зачем демонстрировать всему миру, что большинство жителей России не принимает не только партии и политиков, а всю демократическую систему как таковую!

Повсюду мы видим то, что можно назвать кризисом демократии. Но давайте разберемся с одним вопросом. Вероятно, нам возразят, что демократия имеет не только числовое измерение, и низкая явка сама по себе не дискредитирует демократию. Немножко подрегулировать систему, отобрать более симпатичные физиономии – и народ повалит к избирательным участкам...

Согласимся, что обсуждать только цифры – все равно, что обсуждать рост или вес императора, и на этом основании судить о монархическом строе. Монархия, действительно, не в этом состоит и не на этом основана. Но дело в том, что в демократии кроме числа и веса – ничего нет. Мы просто вынуждены обсуждать число проголосовавших и неизменно убеждаться, что правительства и президенты избраны ничтожным меньшинством народа. Демократия не предлагает ничего кроме власти большинства, и этой власти неизменно не обеспечивает.

Нам предлагают молчать о демократии, потому что говорить о ней и в самом деле неприлично. Хорошо, на цивилизованном Западе мы имеем власть большинства. Давайте "порадуемся" за голландцев с их эвтаназией и канадцев с гомосексуальными браками: как точно эти преступления отражают волю или безволие большинства населения! А если не большинства, а меньшинства, как в случае с выборами президента США в 2000 году? Нам просто нечего обсуждать, кроме числа бюллетеней, демократия и здесь не оставляет никакого выбора.

И все-таки демократия существует и действует, правда, не имея на это никакого права и без всякого на то основания. Это своего рода "чудо", что демократии держаться не на чем, но она висит, висит в безвоздушном пространстве без всякой точки опоры.

Разумеется, есть несколько претендентов на это замечательное место, где можно висеть без опоры. Либертарианцы, с одной стороны, и диктаторы, с другой, готовы в любой момент занять пустое место. Но странное дело: абсолютный вакуум – это, оказывается еще не простор, и если место пусто, то не значит, что оно свободно.

Внутри революции зреет революция, болезнь - внутри болезни. Однако демократия сама есть болезнь внутри болезни человечества. Если человечество больно грехом и безумием, то демократия предлагает свой выход. На вопрос о здравом смысле вам ответят, что надо всем одновременно сойти с ума или, по крайней мере, признать такое право за меньшинством или большинством. От болезни лечат не тем, что изолируют от общества больных либерализмом, а тем, что всем прививают саму болезнь. Всем одновременно заболеть – вот это будет здорово.

Поэтому нас не должен обманывать широкомасштабный кризис демократии. Либеральная демократия – это уже кризис. Так что это еще большой вопрос: а может ли демократия впасть в кризис. И это, разумеется, вопрос о том, можно ли победить демократию.

Во всяком случае, нужно признать: ложь демократии оказывается более лживой, чем можно было думать. Она управляет массами, но каким-то совершенно удивительным образом. Зрячий человек не может управлять слепыми. Эта неудачная попытка прекрасно изображена Уэллсом в одном рассказе. У слепых могут быть только слепые вожди, потому что современные слепые прозревают еще не видимое – эпоху антихриста.

Мы знаем примеры освобождения от демократии, которые остаются лишь уникальными примерами. Скажем, победа исламистов в Алжире в 1989 году. Да и совершенно светский Александр Лукашенко пришел к власти изнутри демократии, и ее изжил. Индивидуальных действий отдельных лидеров и народов мало для того, чтобы сказать: демократия побеждена как строй.

Но, опять же, демократия именно не строй, а отсутствие строя – то есть стихия. Демократия в своей стихийной основе противоположна личности и всему личному – вере, долгу. И поэтому индивидуальное противостояние – ударяет в самую сердцевину демократии.

Так стихии греха христианин противопоставляет свое личное покаяние, и Господь очищает человека от греха Своей сверхъестественной благодатью.

Демократия непобедима, потому что она есть стихия. И уничтожить ее можно только через исполнение долга – народом, страной, правителем. Этот личный акт не меняет стихию и не отменяет. Но такой ли пессимистический вывод мы сделали? Исполнить свой долг перед Богом, страной и своей душой – этого ли нам мало?

В том и состоит опасность демократии, что она превращает в стихию все, к чему прикасается: и монархизм, и национализм, и права личности, и исполнение личного долга человеком, народом или страной. И будучи осознанным, как стихия, монархизм уже не опасен для демократии, как не опасен большевизм или нацизм.

Разочарование в демократической процедуре или очарование этим процессом - разные стадии воспитания нового народа, который учится видеть невидимое, и повиноваться неслышимым приказам. В этом смысле демократия – число и одновременно имя (Откр. 13:18).

Христианство, происходящие от него христианский монархизм и христианский консерватизм – это не стихия, и прямая противоположность стихии. В этом и состоит тот оптимистический вывод, к которому мы пришли, наблюдая за "демократией в действии".

Роман Вершилло
www.moral.ru